Большой, маленький - Страница 97

Все это было старо, как мир. В тех школах, где учился Хоксквилл, каждый школьник знал, что малые мира на самом деле очень велики. Если бы сейчас те карты оказались в ее руках, она не сомневалась, что смогла бы раскрыть то, что скрывают в себе малые миры; у нее не было сомнения, что она и сама бы смогла путешествовать в них. Но были ли эти карты теми самыми, которые ее дедушка когда-то нашел и потерял? И были ли они теми, на которые претендовал Рассел Эйженблик? Совпадение казалось Хоксквилл маловероятным, у нее не было выбора. Но она не имела ни малейшего представления, как разыскать их. Но факт оставался фактом: она продвигалась вслепую по тому пути, который выбрала, поэтому она решила остановиться. Эйженблик не был католиком, не принадлежал он и к обществу розенкрейцеров, которые, как все знали были невидимыми, а Рассел Эйженблик был вполне осязаем и реален.

— Черт возьми, — с придыханием проговорила она, когда прозвонил дверной звонок. Она посмотрела на часы. Каменный слуга наверняка еще спал, и хотя наступил уже день, все еще было темно, как ночью. Она вышла в прихожую, сняла с вешалки зонт с длинной ручкой и открыла дверь. В дверях стояла растрепанная черная фигура в мокром плаще и низко надвинутой широкополой шляпе, и в первый момент она испугалась.

— Служба Крылатого Вестника, — сказал человек, — добрый вечер, леди.

— Привет, Фред, — ответила Хоксквилл, — как ты испугал меня.

Она чуть не обругала его, назвав приведением, но в последний момент сдержалась.

— Входи, входи.

Он не стал проходить дальше вестибюля, так как с его одежды текла вода: он так и стоял, пока Хоксквилл наливала ему виски в стакан.

— Наступили черные дни, — сказал он, беря протянутый стакан.

— Дни святой Люсии — самый короткий день.

Он сдержанно засмеялся, прекрасно понимая, что она знает, что он имел в виду нечто большее, чем погода. Он залпом опустошил свой стакан и вынул из пластикового пакета толстый конверт, бросил его Хоксквилл. Адреса отправителя на нем не было. Она записала в книгу имя Фреда Сэвиджа.

— Неудачный день для работы, — сказала она.

— Ни дождь, ни слякоть, ни снег, — сказал Фред.

— Может быть останешься ненадолго, — предложила она, — я разведу огонь.

— Если я задержусь на минутку, — сказал он, наклоняясь в одну сторону, — то мне придется остаться на целый час, — он наклонился в другую сторону, при этом с его шляпы пробежали ручейки воды. Он выпрямился и раскланялся.

Когда он работал, что бывало не часто, более преданного человека трудно было найти. Хоксквилл закрыла за ним дверь, сравнивая его с челноком, снующим по дождливому городу, и вернулась в гостиную. Толстый конверт содержал большую пачку пахнущих типографской краской листков бумаги, на которых было написано огромное количество наименований и коротенькая записка: «Плата за согласие в деле Р.Е. Вы пришли к какому-нибудь заключению?» Подписи не было.

Она бросила записку на открытую книгу Джордано Бруно, которую читала перед этим, и собралась подойти к горящему камину, когда в ее сознании появилась какая-то неясная связь. Она подошла к столу, включила яркий свет и внимательно посмотрела на поля записки.

Почерк отличался разборчивостью. Заглавные буквы, правда, были слегка смазаны, как если бы писавший торопился.

Где же были эти карты, если только они вообще не исчезли с лица земли.

ГЕОГРАФИЯ

По мере того, как она взрослела, окружающим казалось, что Нора Клауд становится все толще и солидней. Да и самой ей казалось, что она становится больше, хотя она и не набирала вес. Когда ее возраст приблизился к трехзначной цифре и она медленно передвигалась по Эджвуду, опираясь на две палки, ей приходилось наклоняться не столько от слабости, сколько для того, чтобы приспособиться к узким коридорам дома. С заранее обдуманным намерением она вышла из своей комнаты и направилась к карточному столику, стоявшему в музыкальной гостиной, где под лампой с зеленым абажуром в своей коробочке и в чехле ее ждали карты и где ее ждала Софи, которая в течение этих нескольких лет была ее примерной ученицей. Клауд тяжело опустилась в кресло с грохотом отбросив палки, а ее старые кости негромко хрустнули. Она зажгла коричневую сигарету и положила ее в пепельницу рядом с собой; дым от сигареты легкими завитками поднимался вверх и был похож на мысли.

— Ты хочешь о чем-нибудь спросить? — Клауд вопросительно посмотрела на Софи.

— Давай продолжим на чем мы остановились вчера, — ответила та.

— Нет вопросов, — сказала Клауд. — Очень хорошо.

Они немного помолчали. Как сказал Смоки это был момент молчаливой молитвы; Клауд была восхищена, хотя эти слова Смоки ее очень удивили. Это был момент сосредоточения для подготовки вопросов или отсутствия оных, как сегодня.

Софи прикрыла глаза своей длинной нежной рукой и думала о том, что сегодня у нее действительно нет вопросов. Она думала о картах, лежавших в коробочке в чехле. Она не считала их кусочками картона. Она не думала о них, как о чем-то отвлеченном, как о людях, местах и предметах. Она считала их едиными, как например, рассказ или предмет интерьера, чем-то, сделанным из времени и пространства.

— Ну, — мягко сказала Клауд и ее темные руки, покрытые веснушками, легли на коробочку с картами, — я достану Розу.

— А можно мне? — спросила Софи. Клауд быстро отдернула руку, не коснувшись карт, так она могла все испортить для Софи. Спокойно и внимательно глядя на колоду Софи достала Розу.