Большой, маленький - Страница 43

— А теперь обратись ко мне, — продолжал зимородок. — Скажи: «О, птица!» А потом изложи свою просьбу.

— О, птица! — сказал Август, умоляюще сложив руки, — скажи мне, можно ли поставить автозаправочную станцию в Медоубруке и продавать форды?

— Конечно.

— Что?

— Конечно.

Ему было неудобно разговаривать с птицей, сидевшей на ветке сгнившего дерева на таком расстоянии, что вряд ли разговор можно было бы назвать беседой. И Август постарался представить себе птицу, сидящей рядом с ним на берегу. Это подействовало. Он даже засомневался, был ли зимородок действительно птицей.

— А теперь, — сказал зимородок, глядя на Августа ярко горящим быстрым безжалостным глазом, — это все?

— Думаю, что да… я…

— Что еще?

— Ну, я думал, что у вас будут некоторые возражения, мол шум, запах.

— Нет.

— О, как это мило с вашей стороны.

— С другой стороны, сказал зимородок и засмеялся хриплым смехом, — раз уж мы оба здесь, ты мог бы спросить меня заодно и еще о чем-нибудь.

— Но о чем?

— Обо всем, спроси о том, чего тебе хочется больше всего.

Он на минуту задумался прежде, чем высказать свою абсурдную просьбу. Его сердце забилось так, что у него перехватило дыхание, он понимал, что ему, может быть, не следовало бы делать этого. Краска бросилась ему в лицо.

— Ну, — сказал он, сдерживая дрожь, — если… есть один фермер и у него есть дочь…

— Да, да, да, — нетерпеливо проговорил зимородок, как если бы он хорошо знал, чего именно хочет Август и не хотел утруждать себя подробностями.

— Но награда будет потом, а сначала давай решим, какая будет плата.

— Плата?

Зимородок быстрым движением поднял голову и завертелся на ветке, поглядывая то на Августа, то на небо, то на быстрое течение как будто обдумывая резкие замечания, которые он скажет, чтобы выразить свою досаду.

— Плата, — сказал он, — плата, плата. Ну, что с тобой делать. Давай назовем это любезностью, если тебе так больше нравится. Любезность в ответ за вполне определенное имущество и благосостояние, которое — не сочти меня несправедливым — само идет тебе в руки. Я имею в виду, — зимородок впервые за все время их беседы на мгновение проявил нечто вроде колебания или смятения, — я имею в виду колоду карт, игральных карт. Старых игральных карт. Тех, которые у вас есть.

— Карты Виолетты? — спросил Август.

— Да, именно.

— Я попрошу у нее.

— Нет, нет. Видишь ли, она считает, что это ~ее~ карты. Именно. Она не должна знать.

— Ты хочешь, чтобы я украл их?

Зимородок замолчал. На мгновение он скрылся из виду, хотя, может быть, это всего лишь внимание Августа переключилось с птицы на чудовищное, гнусное преступление, которое ему предлагали совершить.

Когда зимородок снова появился, он казался чем-то подавленным.

— Ты можешь предложить мне какую-нибудь другую награду? — спросил он, и его голос звучал почти мягко.

Конечно, Август думал об этом. Мысль о том, что он мог попросить об этом Эми /даже не думая пока о том, сохранятся ли их добрые отношения/, приглушила в нем страстное желание обладать ею — его охватило какое-то предчувствие о том, что может произойти, если она будет принадлежать ему. Но кого он мог еще выбрать? А что, если он попросит…

— Всех, я хочу всех, — его голос дрожал.

— Всех?

— Любого, кого я захочу. — Если бы им внезапно не овладело сильное желание, то чувство стыда никогда бы не позволило ему сказать это. = Заставь их.

— Хорошо. — Зимородок прочистил горлышко, огляделся по сторонам и почесал свою бородку черным коготком, как будто выражал удовлетворение от завершения этой не совсем чистоплотной сделки.

— В лесу за озером есть водоем. Там из воды выступает большой камень. Положи карты в футляр и оставь их там, а взамен возьмешь подарок, который будет тебя ждать на этом месте. Поторопись. До свидания.

Опустился пасмурный вечер — предвестник грозы; последние солнечные лучи торопливо скрывались за горизонтом. Зеркальная поверхность озера потемнела и струйки воды, сталкиваясь между собой, выплескивали светлые брызги. С дерева доносился трепет крыльев — зимородок готовился ко сну. Прежде, чем вернуться по тропинке к тому месту, с которого начались его приключения, Август немного подождал на берегу. Потом он собрал свои рыбацкие принадлежности и отправился домой, наблюдая красоту предгрозового вечера и чувствуя себя больным от того, что с ним произошло и в предчувствии перемен в его жизни.

НЕЧТО УЖАСНОЕ

Виолетта хранила свои карты в футляре, который некогда был ярко-розового цвета, а сейчас его цвет поблек и напоминал розу, покрытую пылью. В ящике когда-то хранились и серебряные кофейные ложки, но они были давным-давно проданы, еще во время ее скитаний вместе с отцом.

Это было нечто ужасное, хотя не совсем и не всегда, но она ощущала страх. Она чувствовала, что может раскрыть какую-то тайну, о которой она вовсе не хотела знать — может быть, день собственной смерти или еще более ужасное. Но несмотря на жуткую, угрожающую рисованную поверхность карт, те секреты, которые они раскрывали, чаще всего были совсем не таким уж ужасными, а порой вообще не представляли никакого секрета. В конце концов ей сказали, что Джон или те из его знакомых, которые знали карты и умели читать по ним, могли интерпретировать по-разному то, что они показывали.

Но именно эти карты несколько отличались от тех, по которым все умели прочитать.

— Ну, вот, — сказала она, аккуратно кладя карту, — пятерка треф.