Большой, маленький - Страница 70

В это же самое время Софи думала об их собственной сказке, о судьбе их троих, связанных друг с другом так же постоянно, как созвездия.

В ту неделю Земля в своем движении проходила через хвост давно пролетевшей кометы и каждую ночь звездный дождь рассыпался в черном небе; звезды вспыхивали беловатым светом и сгорали без остатка.

— Некоторые из них не больше, чем камешки-голыши или булавочная головка, — сказал Смоки, — то, что вы видите всего лишь отблеск в атмосфере.

Но в тот день Софи могла ясно видеть падающие звезды. Она подумала, что, наверное, она могла бы поднять одну звезду, рассмотреть ее и увидеть, как она падает — мгновенная ослепительная вспышка, которая заставляла ее затаить дыхание, а ее сердце замирало от ощущения бесконечности. Была ли это чья-то более счастливая судьба?

Она нашла в траве руку Смоки; другой его рукой уже завладела ее сестра и сжимала ее всякий раз, когда в небе вспыхивала догорая звезда.

Дэйли Алис не могла сказать, что она чувствовала — величие или ничтожество. Она не переставала удивляться, неужели ее голова такая большая, что может вместить в себя всю звездную вселенную, а может быть, Вселенная так мала, что может поместиться в человеческой голове. Два этих чувства боролись в ней, попеременно одерживая верх. Так звезды мелькали перед ее глазами, а потом Смоки взял ее руку, она закрыла глаза и показалась сама себе мельчайшей песчинкой, а внутри ее, как будто в крошечной коробочке светили звезды.

Так они лежали довольно долго, не разговаривая, каждый испытывая странное чувство непостоянства, эфемерности Вселенной — парадоксальное, но неоспоримое чувство; и если бы у звезд были лица и они сияли в небе так близко, как казалось, то они бы увидели их троих, как одно созвездие, соединенное в виде колеса на фоне темного, как небо, луга.

НОЧНОЕ СОЛНЦЕСТОЯНИЕ

Окно было закрыто, но в самом углу оставалась небольшая щель и полночный ветер дул, собирая в шероховатые холмики пыль на подоконнике: комната была подходящей для НИХ и ОНИ вошли.

Их было трое в спальне Софи и они стояли, тесно прижавшись друг к другу; они разговаривали, советуясь, склонив головы в коричневых кепках, их бледные лица напоминали маленькую луну каждое.

— Посмотри, она спит.

— Да, и ребенок спит у нее на руках.

— Она крепко его держит.

— Не так уж и крепко.

Все как один, они подошли ближе к высокой кровати. Лайлек лежала на материнских руках, ее головка была прикрыта чепчиком от холода, она согревала своим теплым дыханием щеку Софи.

— Ну, бери ее.

— А почему ты не берешь, если ты так беспокоишься?

— Давайте все вместе.

Шесть длинных белых рук протянулись к Лайлек.

— Подождите, — сказал один из них, — а где другая?

— Ты должен был принести ее.

— Нет, не я.

— Здесь она, здесь.

Они что-то доставали из туго набитого портфеля.

— Конечно, не очень похожа.

— Что делать дальше?

— Дуй.

Они что-то держали, прикрывая своими телами и дули все разом. Один из них все время оглядывался на спящую Лайлек. Они дули до тех пор, пока то, что они держали, не превратилось в другую Лайлек.

— Хватит.

— Теперь очень похоже.

— Теперь бери…

— Подожди пока…

Один из них очень близко подошел к Лайлек и потянул покрывало, которым была укрыта девочка.

— Посмотри, ее ручки запутались в волосах матери.

— Быстрее распутай.

— Бери ребенка, а то мы разбудим мать.

— Возьми это. — Один из вошедших протянул огромные ножницы, которые тускло поблескивали в слабом свете ночника, и открыл их со слабым щелчком.

— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь.

Один держал ненастоящую Лайлек, другой приготовился забрать у Софи ее дочь, а третий стоял с ножницами. Они проделали все очень быстро. Ни мать, ни ребенок не проснулись, и они положили то, что они принесли, на грудь Софи.

— Теперь пошли.

— Легко сказать. Придется возвращаться другим путем.

— Если так нужно…

Двигаясь как один и беззвучно /старый дом, казалось, затаил дыхание, пока они проходили, руководствуясь каким-то одному ему известными причинами/, они подошли к входной двери; один из них подошел и открыл ее, все выскользнули в ночь и быстро исчезли вместе с попутным ветром. Лайлек ни разу не проснулась и не издала ни звука, Софи тоже спала, ничего не чувствуя. Ее сон не нарушился, за исключением того, что когда она повернулась на другой бок, окончание сна стало печальным и она почувствовала себя как никогда раньше тяжело.

ВО ВСЕХ НАПРАВЛЕНИЯХ

Смоки проснулся от какого-то болезненного внутреннего толчка; но как только он открыл глаза, он сразу же забыл о причине, разбудившей его. Он проснулся и чувствовал себя так, будто была середина дня, в нем нарастало непонятное раздражение и он считал, что может быть, виной всему принятая вечером пища. Было четыре часа утра, уже час он пролежал без сна. Он крепко закрыл глаза, надеясь, что сон не полностью покинул его. Но это было именно так, теперь он мог наверняка сказать это. Чем крепче он сжимал веки, тем меньше ему хотелось снова заснуть.

Он потихоньку выскользнул из-под высокой горы одеял и нащупал в темноте свой халат. Он знал единственное средство, чтобы избавиться от такого состояния — нужно было встать и бодрствовать, пока нервная система не успокоится и не потянет в сон. Он осторожно прошел по полу, надеясь не наступить на туфли или на что-нибудь другое; он не хотел беспокоить Дэйли Алис, и удовлетворенный тем, что не разбудил ее, взялся за ручку двери. Он прошел по комнатам, спустился по лестнице и включил кое-где свет. Как только он осторожно закрыл за собой дверь, Дэйли Алис тотчас проснулась. Не то, чтобы ее разбудил шум, но мирный ее сон был нарушен именно его отсутствием.