Большой, маленький - Страница 85

— Нет, нет, что вы? Если вы уверены, что я вам не помешаю…

— Я всегда спала с другими людьми. Я много лет спала с моей бабушкой, а потом мы обычно спали с сестрой. — Она села на кровать — кровать была такой пышной и высокой, что ей пришлось помогать себе руками, а ее ноги не доставали до пола. Она улыбалась и он улыбнулся в ответ.

— Вот так, — сказала она.

Эта видоизмененная комната стала началом изменений в его жизни. Ничто в жизни не повторится. Внезапно он осознал, что жадными глазами смотрит на нее, а она отводит свой взгляд.

— Ну, — сказал он, поднимая свою кружку, — как насчет того, чтобы выпить еще по глотку?

— Хорошо, — согласилась Сильви и пока он разливал спросила, — между прочим, как случилось, что ты оказался в городе?

— В поисках удачи.

— Хм.

— В общем, я хочу быть писателем. — Интимная обстановка и выпитый ром позволили ему легко сказать об этом. — Я хочу поискать работу, связанную с журналистикой. Может быть, я устроюсь на телевидение.

— Это грандиозно. Большие планы.

— Да.

— А ты мог бы написать что-нибудь похожее на «Миры вокруг нас»?

— А что это такое?

— Ты должен знать. Это такое шоу.

Он не знал. Ему стало ясно, как нелепы и смешны его амбиции.

— По правде сказать, у нас никогда не было телевизора, — сказал он.

— Правда? А у нас был. — Она маленькими глотками потягивала ром. — Вы что, не могли себе позволить купить телевизор? Джордж говорил мне, что вы действительно богаты.

— Ну, богаты… Я не знаю насчет «богаты»… — В своем голосе Оберон впервые услышал нотки, в точности повторяющие манеру говорить Смоки — в его голосе появилась некая поучительность. Может быть, он старел?

— Конечно, мы могли бы купить телевизор… А что это за шоу?

— «Миры вокруг нас»? Это многосерийная драма.

— Неужели?

— Бесконечный сериал. Только разберешься с одной проблемой, как тут же появляется другая. Совершенно глупый фильм. Но ты попался на крючок.

Она снова стала дрожать от холода и поджав ноги, положила их на кровать. Затем она подтянула к себе одеяло и укрыла ноги. Оберон занялся камином.

— Там есть одна девушка, которая похожа на меня, — она сказала это с коротким смешком. — У парня, который с ней встречается возникли проблемы. Она играет итальянку и она прекрасна. — Сильви сказала все это таким голосом, как если бы она объявила, что у актрисы одна нога.

— Она знает свою судьбу. У нее еще масса жутких проблем, но у нее есть судьба, иногда ее показывают с затуманенными глазами, она что-то ищет, а в это время за сценой звучит грустная музыка, а она думает о своей судьбе.

— Гм.

В ящике у камина оставалось совсем мало дров, да и те были остатками старой мебели, правда, попадались куски с тиснением. Лак на полированных деревянных обломках пузырился и шипел. Оберон почувствовал возбуждение: он был как бы часть сообщества незнакомцев, которые сжигают ненужную мебель и старые вещи.

Сильви вздохнула и посмотрела на абажур, нарисованный на нем локомотив медленно двигался, пересекая ландшафт местности.

— У меня тоже есть судьба, — сказала она.

— Правда?

— Да. — Она произнесла это, махнув рукой и с таким выражением лица, как будто хотела сказать, что это правда, но очень долго рассказывать об этом, да и не очень интересно для меня. Махнув рукой еще раз, она углубилась в изучение серебряного кольца на своем пальце.

— Как человек может узнать, — спросил он, — что у него есть судьба?

Кровать была такой высокой, сто он чувствовал себя довольно неловко в маленьком вельветовом кресле, стоявшем у ее подножия, поэтому он с воодушевлением взобрался на кровать и устроился позади Сильви. Она подвинулась. Они устроились на противоположных концах кровати, опершись на подушки.

— Давным-давно, — сказала Сильви, — гадалка прочитала мою судьбу.

— Кто?

— Гадалка. Женщина, которая знает, как это делается. Знаешь, она прочитала по картам и еще рассказала много всякой чепухи.

— О!

— Ну, она была для меня кем-то вроде тети, в действительности она не была моей тетей, я и не помню, чьей тетей она была; мы звали ее Тити, а остальные называли ее Негритянкой. Она вытащила меня из дерьма. В ее доме на маленьких алтарях всегда горели свечи, занавеси были задернуты и стоял такой ужасный запах; а над камином у нее всегда были пара цыплят; я не знаю, что она делала с теми цыплятами и не хочу знать. Она была большой, но не толстой, с длинными и сильными руками, как у гориллы, с маленькой головой и совершенно черная. Знаешь, такая иссиня-черная. Она не могла принадлежать к членам моей семьи. Когда я была маленькой, мне не хватало питания — я очень плохо ела и моя мама не могла заставить меня, я стала совсем тощей, вот такой — она показала кусочек покрытого розовым лаком ногтя. Доктор сказал, что мне нужно есть ливер. Представляешь? А бабушка решила, что наверное, меня кто-то сглазил. На расстоянии.

Она поводила руками, как гипнотизер на сцене.

— Из-за мести или что-то в этом роде. У мамы к тому времени был второй муж. И может быть, его бывшая жена навела на меня порчу, чтобы отомстить. Может быть, может быть…

Она легонько дотронулась до его руки, так как он отвернулся. Она дотрагивалась до него всякий раз, как только он отворачивался и это начинало раздражать его; нельзя все время приковывать к себе его внимание. Он считал это плохой привычкой до тех пор, пока, спустя некоторое время, он увидел, что люди, играющие в домино на улице и женщины, присматривающие за детьми и сплетничащие на ступеньках, делают точно так же; оказалось, что это привычка не одного человека, а целой нации, так сказать, национальная особенность.